– Варяг, ты среди своих. Давай конкретно! Что нужно для завтрашнего дня?

– Именно ради завтрашнего дня мы и собрались здесь. Скоро выборы в парламент. Я прошу не так уж много. Окажите поддержку! В списках кандидатов я прохожу как ученый, против меня ополчились всё: и коммуняки, и демократы. Читаю листовки, и ум за разум заходит. Будто состоял на службе у КГБ, а теперь являюсь осведомителем, болтают даже о том, будто я лидер. Пусть говорят, что угодно, – важен результат. Если потребуются деньги, вы их получите. Там, где мои шансы на успех невелики, любым способом изолируйте других кандидатов, чтобы я остался в выигрышном положении. Не важно, в какой форме это будет подано. Шантаж, деньги, угроза – все сгодится. Работа предстоит ювелирная. Но помните: я должен, условно говоря, остаться весь в белом… Ищите в биографии моих конкурентов пятна, чтобы не возникало желания впредь теснить меня локтями.

– Варяг, я и раньше знал, что ты парень с головой, – заметил дядя Вася. – Это дело слишком сложное для простых воров. Нэпманы же никогда не лезли в политику и не работали на власть. Но ты прав, времена меняются, и мы поможем тебе. Мы даже согласны из своего общака отдавать деньги в общую кассу. Но если намечается дележ пирога, то нам; бы не хотелось остаться в стороне.

– Столкуемся, дядя Вася. Чуть позже.

– Ладно! Ты теперь у нас ученый. При галстуке…

– Я уже говорил, что какой бы галстук я ни одевал, все равно остаюсь законником. И мне, между прочим, не по душе, когда всякая шелупонь бросает на нас тень.

– Что ты имеешь в виду, Варяг?

– Настоящий вор никогда не должен помогать бродягам, кем бы ему тот ни приходился. Иначе самому можно зашквариться. Всем бродягам нужно объявить войну. Они компрометируют нас, воров.

– Это самая мудрая речь, какую я услышал за сегодняшний вечер. Бродяги заняли все вокзалы. Одним только своим присутствием они ставят под удар рэкет, из-за них проверяют грузы, которые мы отправляем. Если менты не в силах справиться с этой чумой, тогда за это придется взяться нам. Я лично займусь этим и повымету вею шваль, которая отирается на вокзалах. Мы должны думать о пополнении наших рядов. Если воров отождествляют с бродягами, кто из молодежи после этого захочет податься в блатные? Равнять воров и бродяг – все равно, что законника сопоставить с чушкарем. Вор – это чистота традиций. Даже самый крепкий мужик не может стать вором.

– Я хочу кое-что добавить, – сказал Ангел и выдержал паузу. – На Печорских зонах перехватывают наши малявы, а вы сами знаете, что человек с малявой должен оберегаться всеми. На Печорских пересылках какие-то падлы изымают малявы. Переносчик малявы – это святой человек, а сама ксива – охранная грамота! На Печорских зонах беспредел!

– Ангел правильно говорит, – дядя Вася отметил про себя, что на многие вещи он с новыми ворами смотрит одинаково. – Я слышал, что там дела у законников перебивают беспредельные мужики. Злые, что псы, сорвавшиеся с цепи. Там нужен сильный смотрящий, что-бы навести порядок. На некоторых зонах заправляет администрация – крутит всеми, как хочет. Люди, кто может пойти туда и установить порядок? Со своей стороны мы сделаем все, чтобы законника перевели именно туда.

– Со своей стороны обещаю, что каждый день пребывания его на зоне будет оплачен в валюте, – оторвал руку от стола Варяг, проверяя на законниках всепробивающую силу доллара.

– Сколько? – осторожно поинтересовался Гуро.

– Пятьсот тысяч баксов в год устраивает? – спросил Варяг.

Было понятно, что это не последнее слово.

– Я согласен пойти смотрящим, – качнул головой Гуро.

– Добавим небольшой процент от тех дел, которые мы будем проворачивать на Западе.

Разошлись под утро. Уставшие от долгих разговоров, охмелевшие от выпитого вина, законники разъехались каждый в свой угол. Последим уходил Варяг.

Сегодня он чувствовал себя почти счастливым. Ему удалось объединить новых воров и нэпманов. Теперь они, как и прежде, единая семья. Это ощутимая была победа. Теперь они представляли собой силу, способную перекроить по-новому не только Россию.

– Не боишься, что раскрылся? – подошел к Варягу Ангел.

– Нет. Когда я пошел по второй ходке, я был отцом семьи. Детей у меня было тридцать. Каждого из них я обязан был греть. Сейчас у меня тоже семья, с той лишь разницей, что стала она больше. И не такой уж болтливый народ законники. У Лиса есть родня?

– Осталась мать шестидесяти семи лет.

– Н-да! Несладко ей сейчас. Назначьте ежемесячное пособие, чтобы до конца своих дней она ни в чем не нуждалась.

– Я уже распорядился. Бедная женщина! Почти рассудка лишилась. Совсем одна осталась.

– Найми сиделку.

– Не волнуйся, Варяг, сделаем все как надо.